Когда теряет равновесие
Твое сознание усталое,
Когда ступени этой лестницы
Уходят из-под ног,
Как палуба,
Когда плюет на человечество
Твое ночное одиночество, —

Ты можешь
Размышлять о вечности
И сомневаться в непорочности
Идей, гипотез, восприятия
Произведения искусства,
И — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
С ее глубокими могилами,
Которые потом,
За давностью,
Покажутся такими милыми.

Да. Лучше поклоняться данности
С короткими ее дорогами,
Которые потом
До странности
Покажутся тебе
Широкими,
Покажутся большими,
Пыльными,
Усеянными компромиссами,
Покажутся большими крыльями,
Покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности
С убогими ее мерилами,
Которые потом,
По крайности,
Послужат для тебя перилами,
(Хотя и не особо чистыми),
Удерживающими в равновесии
Твои хромающие истины
На этой выщербленной лестнице.

1959

Велел угрюмый тиран
Что быть его не должно
Должен сгинуть Иван,
Иван Ржаное Зерно.

Надо бы позвать Константина Константиновича.

неправильный стих, с ума сходят поодиночке, ежели не скакать, но это уже совсем другая история, щас в эзотерику вдаримся, о кундалини придётся вспомнить да и об обязательном упражнении для боксёров - со скакалкой )))

Расслабьтесь товарищи. Это просто стихи. Если вы их не понимаете - проходите мимо, это отвлечённая тема.

Ой, не пей больше такой адикалон...

Вы тоже ценитель? Что мне пить я сам решу, ОК?

А чё такая агрессия? Ну, решил приколоться - выложил, люди тоже решили поприкалываться. Не хотите комментариев, откройте текст у себя на экране из локального файла и любуйтесь.

Евгений, и где ж вы увидели агрессию? Ну прям покажите что ли. Вроде не было её.

Я увидел вот здесь

Чтобы понимать надо прочитать для начала. Я ж не зря предложил Константина Константиновича позвать. Он профессиональный читатель поэзии, а не я.

Так народ и отвелкается от серыхбудней. В чём Ваша претензия-то?

Так я и выложил, чтоб читали. Может не самый лучший выбор с пьяных глаз, но что под руку попалось) У меня претензий нет, пока меня никуда не посылают.

Иван Ячменное Зерно

Немного о другом...

Таки вы правильно увидели первоисточник)) Там много переводов разных было. Это ж просто пятничное стихотворение.

Конечно не самый...смотреть надо за окно и вспоминать Тиму Шаова..
" Сосулек культ фаллический весна сведёт на нет..."

Ну, не знаю. ...Я обычно просто из сахара гоню. ;))) Зерновой долго готовить и затор и ферменты и паузы там... сложно это уж больно.

Ну вот достойный ответ, я и не сомневался в дракуле))

В наш город въехал странный хиппи на хромом ишаке.

Носили вербу, в небе ни облачка.

Он говорил нам о любви на арамейском языке,

А все решили: косит под дурачка.

Немного вброшу:

Ах, какая была держава!

Ах, какие в ней люди были!

Как торжественно-величаво

Звуки гимна над миром плыли!

Ах, как были открыты лица,

Как наполнены светом взгляды!

Как красива была столица!

Как величественны парады!



Проходя триумфальным маршем,

Безупречно красивым строем,

Молодежь присягала старшим,

Закаленным в боях героям -

Не деляги и прохиндеи

Попадали у нас в кумиры...

Ибо в людях жила - идея!

Жажда быть в авангарде мира!



Что же было такого злого

В том, что мы понимали твердо,

Что "товарищ" - не просто слово,

И звучит это слово гордо?

В том, что были одним народом,

Крепко спаянным общей верой,

Что достоинства - не доходом,

А иной измеряли мерой?



В том, что пошлости на потребу

Не топили в грязи искусство?

Что мальчишек манило небо?

Что у девушек были чувства?

Ах, насколько все нынче гаже,

Хуже, ниже и даже реже:

Пусть мелодия гимна - та же,

Но порыв и идея - где же?



И всего нестерпимей горе

В невозможности примирений

Не с утратою территорий,

Но с потерею поколений!

Как ни пыжатся эти рожи,

Разве место при них надежде?

Ах, как все это непохоже

На страну, что мы знали прежде!



Что была молода, крылата,

Силы множила год за годом,

Где народ уважал солдата

И гордился солдат народом.

Ту, где светлыми были дали,

Ту, где были чисты просторы...

А какое кино снимали

Наши лучшие режиссеры!



А какие звенели песни!

Как от них расправлялись плечи!

Как под них мы шагали вместе

Ранним утром заре навстречу!

Эти песни - о главном в жизни:

О свободе, мечте, полете,

О любви к дорогой отчизне,

О труде, что всегда в почете,



И о девушках, что цветами

Расцветают под солнцем мая,

И о ждущей нас дома маме,

И о с детства знакомом крае,

И о чести, и об отваге,

И о верном, надежном друге...


И алели над нами флаги
С черной свастикой в белом круге.

© Ю.Нестеренко

надеюсь почему вербу - ведомо?

Откуда мне знать, у Шаова спросите.

Я всегда твердил, что судьба - игра.

Что зачем нам рыба, раз есть икра.

Что готический стиль победит, как школа,

как способность торчать, избежав укола.

Я сижу у окна. За окном осина.

Я любил немногих. Однако - сильно.



Я считал, что лес - только часть полена.

Что зачем вся дева, если есть колено.

Что, устав от поднятой веком пыли,

русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.

Я сижу у окна. Я помыл посуду.

Я был счастлив здесь, и уже не буду.



Я писал, что в лампочке - ужас пола.

Что любовь, как акт, лишена глагола.

Что не знал Эвклид, что сходя на конус,

вещь обретает не ноль, но Хронос.

Я сижу у окна. Вспоминаю юность.

Улыбнусь порою, порой отплюнусь.



Я сказал, что лист разрушает почку.

И что семя, упавши в дурную почву,

не дает побега; что луг с поляной

есть пример рукоблудья, в Природе данный.

Я сижу у окна, обхватив колени,

в обществе собственной грузной тени.



Моя песня была лишена мотива,

но зато её хором не спеть. Не диво,

что в награду мне за такие речи

своих ног никто не кладёт на плечи.

Я сижу в темноте; как скорый,

море гремит за волнистой шторой.



Гражданин второсортной эпохи, гордо

признаю я товаром второго сорта

свои лучшие мысли, и дням грядущим

я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи. 

Я не цынитель, я иксперд в адикалонах.

Я живу на Петрограцкой, в коммунальном калидоре

Между кухней и уборной, и уборная всегда полным-полна.

И камне приходют люди, с чумаданами портвейна, 

И проводют время жизни за сравнительным анализом вина...

Я в комуналке 11 лет прожил. На Фонтанке.

Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,

До прожилок, до детских припухлых желёз.



Ты вернулся сюда, так глотай же скорей

Рыбий жир ленинградских речных фонарей,



Узнавай же скорее декабрьский денек,

Где к зловещему дегтю подмешан желток.



Петербург! я еще не хочу умирать!

У тебя телефонов моих номера.



Петербург! У меня еще есть адреса,

По которым найду мертвецов голоса.



Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,



И всю ночь напролет жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.



<Осип Мандельштам, 1930> 

Когда теряет равновесие

Твое сознание усталое,

Когда ступени этой лестницы

Уходят из-под ног,

Как палуба,

Когда плюет на человечество

Твое ночное одиночество, —

Ты можешь

Размышлять о вечности

И сомневаться в непорочности

Идей, гипотез, восприятия

Произведения искусства,

И — кстати — самого зачатия

Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности

С ее глубокими могилами,

Которые потом,

За давностью,

Покажутся такими милыми.

Да. Лучше поклоняться данности

С короткими ее дорогами,

Которые потом

До странности

Покажутся тебе

Широкими,

Покажутся большими,

Пыльными,

Усеянными компромиссами,

Покажутся большими крыльями,

Покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности

С убогими ее мерилами,

Которые потом,

По крайности,

Послужат для тебя перилами,

(Хотя и не особо чистыми),

Удерживающими в равновесии

Твои хромающие истины

На этой выщербленной лестнице.

1959 И.Б.

Все х.йня, только ты и Я....

Да и ты - х.йня..........

Только Я!

Презентация осла

   (Басня)

Он зарезал барана
И устроил банкет,
Чтоб его постоянно
Восхвалял "высший свет".

На банкете сидели
Овцы - матки, козлы,
И, конечно хмелели
От спиртного ослы.

Длинноухий издатель
Говорил за столом:
Наш любезный приятель
Стал великим певцом.

Он банкет нам устроил,
Он нас всех одарил,
Взяткой всех успокоил,
Никого не забыл!

Он в ослином сословьи
Будет жить - поживать
И с горячей любовью
Будет нас воспевать.

Он ручной, не упрямый,
Его поступь легка.
Родила его мама
От отца - "ишака".

Он живой, быстроногий,
В нём дух предков живёт.
Он идёт по дороге,
Той, что к звёздам ведёт.

Он не будет в забвеньи,
Он "великий пиит"
Его дивное пенье
Уже бронзой звенит.

Так давайте же хором
Возвеличим его
И союз наш, в котором
Нам живётся легко!

Наш союз нерушимый,
Наша дружба крепка.
Мы всевышним хранимы.
Ну- ка, хором - И - а - а - а!

(с) С.Белобров

КОЛЫБЕЛЬНАЯ БЕДНЫХ



Всеволод Емелин



Низко нависает

Серый потолок.

Баю - баю - баю,

Засыпай, сынок.



Засыпай, проснёшься

В сказочном лесу,

За себя возьмёшь ты

Девицу-красу.



Будут твоим домом

Светлы терема,

Мир друзьям-знакомым,

А врагам тюрьма.



Из леса выходит

Бравый атаман,

Девицу уводит

В полночь и туман.



Спит пятиэтажка,

В окнах ни огня,

Будет тебе страшно

В жизни без меня.



Из леса выходит

Серенький волчок,

На стене выводит

Свастики значок.



Господи, мой Боже!

Весь ты, как на грех,

Вял и заторможен,

В школе хуже всех.



Ростом ты короткий,

Весом ты птенец.

Много дрянной водки

Выпил твой отец.



Спи, сынок, спокойно,

Не стыдись ребят,

Есть на малохольных

Райвоенкомат.



Родине ты нужен,

Родина зовёт.

Над горами кружит

Чёрный вертолёт.



Среди рванной стали,

Выжженной травы

Труп без гениталий

И без головы.



Русские солдаты,

Где башка, где член?

Рослый, бородатый

Скалится чечен.



Редкий, русый волос,

Мордочки мышей.

Сколько полегло вас,

Дети алкашей,



Дети безработных,

Конченных совков,

Сколько рот пехотных,

Танковых полков...



Торжество в народе,

Заключают мир,

Из леса выходит

Пьяный дезертир.



Не ревёт тревога,

Не берут менты.

Подожди немного,

Отдохнёшь и ты...



Что не спишь упрямо?

Ищешь - кто же прав?

Почитай мне, мама,

Перед сном “Майн Кампф”.



Сладким и палёным

Пахнут те листы.

Красные знамёна,

Чёрные кресты.



Твой отец рабочий,

Этот город твой.

Звон хрустальной ночи

Бродит над Москвой.



Кровь на тротуары

Просится давно.

Ну, где ваши бары?

Банки, казино?



Модные повесы,

Частный капитал,

Все, кто в Мерседесах

Грязью обдавал.



Все телегерои,

Баловни Москвы,

Всех вниз головою

В вонючие рвы.



Кто вписался в рынок,

Кто звезда попсы,

Всех примет суглинок

Средней полосы...



Но запомни, милый,

В сон победных дней

Есть на силу сила

И всегда сильней.



И по вам тоскует

Липкая земля,

Повезёт - так пуля,

Если нет - петля.



Торжество в народе,

Победил прогресс,

Из леса выходит

Нюрнбергский процесс.



Выбьют табуретку,

Заскрипит консоль.

Как тебе всё это?

Вытерпишь ли боль?



Только крикнешь в воздух:

“Что ж ты, командир?

Для кого ты создал

Свой огромный мир?



Грацию оленей,

Джунгли, полюса,

Женские колени,

Мачты, паруса?”



Сомкнутые веки,

Выси, облака.

Воды, броды, реки,

Годы и века.



Где он тот, что вроде

Умер и воскрес,

Из леса выходит

Или входит в лес.



1990-е гг.

Как я провожу выходные.

сажусь за стол из трупа дуба

ем рыб тела пью кровь лозы

вдыхаю дым умерших листьев

так наслаждаюсь жизнью я ©

И Бродский, как всегда:

Точка всегда обозримей в конце прямой.

Веко хватает пространство, как воздух -- жабра.

Изо рта, сказавшего все, кроме "Боже мой",

вырывается с шумом абракадабра.

Вычитанье, начавшееся с юлы
и т. п., подбирается к внешним данным;
паутиной окованные углы
придают сходство комнате с чемоданом.
Дальше ехать некуда. Дальше не
отличить златоуста от златоротца.
И будильник так тикает в тишине,
точно дом через десять минут взорвется.